[2]

Приглядываться к деталям не имело смысла. Трещина на зеркале или узор на кафельной плитке в ванной комнате давно утратили романтический дух случайности, повзрослев, постарев и влившись в скучные ряды констант.

Ранцев стал прислушиваться к телефону, но аппарат, давно, как и его хозяин, утративший коммуникативные способности, молчал. Он попытался искать знамения в телепередачах, но вскоре понял, что по ту сторону экрана мертво и пусто.

Несколько месяцев подряд он аккуратно слонялся по улицам, заходил в местный бар, на почту и в магазин канцелярских товаров. Он смотрел на посетителей этих заведений, пытаясь разглядеть в них порядочных друзей и чутких женщин, но ни разу не разглядел.

Женщины были, по большей части, весьма симпатичные, молодые и полногрудые. Ко многим из них так и хотелось прилепиться телом. Но душой – что-то мешало. Иногда химический запах духов, иногда ребенок в коляске, а порой случайное слово, выскакивающее из трепетных уст, как жаба.

Целыми вечерами просиживал Ранцев в маленьком молодежном кафе под брезентовым навесом. Одинокий, красивый и печальный, как Жан Габен. Но ни одна марлен не потревожила его одиночества, не говоря уже о том, чтобы разрушить его скорлупу в пользу более или менее безумной страсти. От выпитого кофе Ранцеву не спалось, и бессонница оказалась гораздо глупее того состояния, в котором искал смысла Пушкин. Музыка в эти бессонные ночи предательски его покидала, и он маялся до утра в однообразной тишине, то и дело поглядывая на мертвые стрелки будильника.

В эти ночные часы образ девушки его мечты, и без того довольно рыхлый, расползался на частности, которые, каждая в отдельности, утрачивали всякое обаяние. И, в конце концов, Ранцев решил, что его музыка и этот образ взаимосвязаны настолько, что друг без друга не существуют.

В одну из таких бессонных ночей, пытаясь удержать в ушах только что найденную музыкальную фразу, в которой участвовали черная лакированная длинная штука с блестящими кнопками на хребте и золотистая водосточная труба с раструбом и серебряными пуговицами, Ранцева постигло озарение. Внезапно он понял, что ищет того, кого уже давно нашел, что девушка его мечты – это не гармония, заключенная в оболочку конкретной девушки, а совсем наоборот – женская душа, пронизанная потоками гармонии и не имеющая никаких телесных границ. Другими словами, сочиняемые им симфонии и были той самой девушкой его мечты, которую он наивно искал среди людей.

После тщательного анализа ситуации, снизив, насколько мог, пафос этого открытия, Ранцев решил, что, в сущности, зря суетился. Он просто бежал от хорошего в поисках лучшего, он искал вовсе не девушку, а чуть большего комфорта и покоя, хотя и того, и другого было у него в избытке. Этот вывод настолько успокоил его, что Ранцев на радостях даже взял несколько дней отпуска и провел их дома, сидя у окна и слушая музыку собственного сочинения.

В общем, выходить он перестал, затворился и вернулся в свою скорлупу.

[к странице 1] [к странице 3]

страница [1] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12]