[7]

Кстати, о похоронах. В начале зимы, кажется, во вторник, Ранцев набрел в каком-то электронном чулане на весьма занимательный текст. Суть рассказа заключалась в том, что его герой, некий Ранцев, замыслил умертвить собственного отца. Не ради наследства и не из ненависти. Вовсе нет! Просто человек хотел собрать знакомую публику за одним столом, и поминки показались ему самым естественным поводом.

Вдвоем с отцом герой жил на окраине большого города и ужасно мучился тем, что к своим пятидесяти годам остался совсем один, растерял друзей и женщин, связи и контакты. Его давно никуда не звали, а если вспоминали и присылали приглашения, то он не отвечал – боялся, что отвык, и будет выглядеть нелепо. Круг его общения сузился настолько, что выбраться из этой демографической катастрофы не представлялось возможным. Он чувствовал, что хиреет, и легкомысленно подумывал о самоубийстве.

Однажды он увидел сон, и в нем себя в окружении именно тех желанных людей, по большей части почтенных и знаменитых. Все они были исполнены внимания и какого-то целенаправленного к нему, Ранцеву, участия. Известный писатель прижимал его к своей груди, печальная киноактриса гладила по плечу, молодой nouveau riche крепко пожимал ему руку. Ранцев оглянулся в поисках отца, чтобы представить ему своих гостей, и вдруг понял, что отца-то среди них нет, и не только среди них, но и среди живых вообще, и что все это происходит на его, отца, похоронах, и что только это событие пробудило к одинокой и покинутой личности Ранцева столь пристальный общественный интерес.

Проснувшись, он первым делом бросился в комнату отца и обнаружил того живым, бодрым и веселым. Он вспомнил свой сон во всех деталях, ужаснулся и мысленно всыпал этой поганой фантазии таких плетей, что она с визгом ринулась в пустоту и сгинула там, казалось, навеки.

Жили-то они с отцом душа в душу. В свои семьдесят семь лет отец Ранцева был чрезвычайно живым стариком, работал на полставки, готовил дома всякие вкусности, а по выходным гонял по городу на велосипеде. Он был добрейшим человеком и в сыне души не чаял.

Такое редко случается в жизни, но были они больше друзьями, чем родственниками. И только злая судьба могла распорядиться так, что Ранцев никак не мог удовлетвориться этой дружбой.

Через сколько-то недель, сидя перед зеркалом в парикмахерской и наблюдая, как скрупулезный брадобрей подравнивает его редкую седенькую бородку, герой внезапно обнаружил, что снова мечтает о похоронах отца. Более того, он мысленно составлял список приглашенных, вспоминая даже тех, с кем и знаком-то был только шапочно или по давней переписке. Он воображал себя на кладбище, во главе похоронной процессии, он говорил речь, с трудом сдерживая рыдания, он загребал горсть сухой земли и бросал в могилу. Все это смотрелось очень эффектно, опять его обнимали, в нем участвовали.

И снова он с ужасом отогнал греховные мысли и даже вознес, как и кому умел, нескладную молитву во имя здоровья и долголетия отца своего.

А еще через несколько дней он уже составлял меню, которое будет предложено гостям на поминках его отца. Это скорбное застолье в его фантазии завершалось всеобщим единением пусть пьяных, но очень близких ему людей.

[к странице 6] [к странице 8]

страница [1] [2] [3] [4] [5] [6] [8] [9] [10] [11] [12]