[5]

Знаменитым Шульман стал от скуки. Работая freelance в одном незначительном медицинском вестнике, он написал статью, за которой последовал легкий скандал, крупная отставка и внезапное возвышение Шульмана до кадрового обозревателя одной из двух выходящих по-русски газет.

Самое замечательное заключалось в том, что кроме заголовка и, разумеется, идеи, Шульману в той статье не принадлежало ни слова.

Все образовалось случайно. Редактор послал его на интервью к знаменитому профессору-психиатру, который никогда не практиковал, преподавал в университете, слыл сумасшедшим и ежегодно выдвигался на Нобелевскую премию в области физиологии и медицины. Автор десятка скандальных монографий, сотни научных и научно-фантастических гипотез, профессор варился в соку собственных теорий, как в джакузи, и был так же далек от реальной жизни, как и большинство объектов его исследований. Газет он не читал, телевизор не смотрел и законспирированного Шульманом подвоха, разумеется, не раскусил.

Готовясь к интервью, Шульман от нечего делать выписал в блокнот все определения, которыми отвязанные местные газеты награждали тогдашнего министра иностранных дел, притчу во языцех. Министр был типичным политическим назначенцем, попавшим в номенклатуру благодаря случайному раскладу, болезненной крикливости и неприлично богатой теще, владелице двух крупных банков. Был он человеком с улицы, тертым калачом из фалафельной, активистом и демонстрантом, завсегдатаем стадионов и фанатом псевдоспортивной игры в мяч, которую в Израиле ошибочно называют футболом. Другими словами, был он той самой кухаркой, которой в порядке эксперимента дали порулить, но так и не научили нажимать на педали. Любое мероприятие, в котором статус вынуждал этого персонажа принимать участие, венчалось если не международным скандалом, то национальным конфузом. Правда, стараниями супруги и ее золотой мамаши министр был окружен плотным кольцом профессиональных советников, которые старались вылепить из этого, с позволения сказать, материала выдающуюся конфету. Истины ради стоит отметить, что им это так и не удалось. Слава министра росла с каждым днем – в том смысле, что ославлен он был с ног до головы.

За день до визита Шульмана к профессору-психиатру министр подарил стране очередную тему для пересудов: нагло опоздал на прием к британской королеве, а явившись во дворец, через переводчика объявил, что задержался на Уэмбли – стоял в очереди за автографом Джорджа Майкла. Елизавета Вторая, надо сказать, отреагировала на эти слова по-королевски – то есть, никак не отреагировала, а вот Британская Академия закусила удила и объявила очередной бойкот израильским университетам.

В общем, Шульман состряпал психологический, так сказать, профиль министра, эдакое досье, состоявшее исключительно из газетных цитат – с легкими купюрами, разумеется, чтобы избежать персонификации. Кроме прочего, там упоминалась неупорядоченная реакция объекта на внешние раздражители, заторможенность мышления, хаотичная организация (так было в газете) речи, отсутствие навыков самообслуживания, элементарные, опрощенные эмоции, стереотипные, плохо дифференцированные жесты и прочие качества, присущие в определенной степени, пожалуй, не только израильскому, но и любому другому министру иностранных дел. Имени Шульман, конечно, не назвал, контекст, понятно, не конкретизировал. Он просто зачитал досье профессору и попросил навскидку поставить диагноз.

[к странице 4] [к странице 6]

страница [1] [2] [3] [4] [6] [7] [8] [9] [10] [11]

                  [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18]