[7]

Собака, задыхаясь от восторга, тщательно облизывала лицо Шульмана.

- Фу, какой кариес! – поморщился он. – Ну, хватит, хватит!.. Я тоже люблю тебя, Фердинанд, несмотря на твои гнилые зубы.

Пожилой фокстерьер тряхнул седой бородкой, успокоился и начал устраиваться у Шульмана на коленях. Через минуту на веранде появилась его хозяйка.

"Опять в шортах! – отчаялся Шульман. - О, эти ноги, мама-миа! Сейчас я взорвусь!"

- Здравствуй! – пропела она, присаживаясь. – Все дежуришь у моего дома?

"Кокетка, - подумал Шульман. – А если ее убить?"

- Здравствуй, Лана.

- Фердик, а ну-ка иди к мамочке! – она взяла собаку за ошейник и потянула к себе. Фердинанд уперся задними лапами в причинное место Шульмана, тот охнул.

- Эй, полегче!..

- Фердинанд, фу! Хватит охаживать чужого дядю! Шульман, почему моя собака к тебе липнет?

"Убить ее – хорошая идея. Но сначала надо бы изнасиловать".

- Хоть кто-то ко мне липнет...

- Ох-ох! Не прибедняйся! – и Лана улыбнулась.

Шульмана повело. Его всегда вело от этой улыбки. "Причуды мимики, - подумал Шульман. - Оптический эффект, искривление пространства, вызванное влюбленностью. Обычная у нее улыбка. Совершенно обычная!.. Но почему же я всегда от нее так… - он поискал нужное слово, не нашел и остановился на эвфемизме: - …тащусь…"

Лана ждала, пока нейроны в голове Шульмана перестанут обмениваться сигналами, а он смотрел на нее и внутренне колыхался.

Шульман давно уже колыхался, провисая, как скособоченная растяжка, меж двух женщин. С первой он спал, вторую, кажется, любил. Впрочем, можно сказать и наоборот: с первой он, кажется, спал, а вторую любил. Обе эти женщины, Лина и Лана, в свое время легко выполнили перед духовным взором Шульмана квалификационный норматив. Но если в толкании ядра Лина легко брала верх над Ланой, то в шахматах последней не было равных.

У каждой из них было по одной большой проблеме. Лина хотела замуж за Шульмана, а Лана была замужем за другим.

Этот другой, лысый подполковник Нуриэль Шор, время от времени поставлял Шульману щекотливую, с его точки зрения, информацию, которая давно уже никого не щекотала. Заслуженный пограничник Шор, вышедший на пенсию в сорок пять, на границе, похоже, никогда не бывал. Все двадцать лет контракта он провел в штабе, за бумажками. И чем этот герой с дырой смог завоевать красавицу Лану - оставалось загадкой. Не погонами же, в самом деле. Впрочем, когда они познакомились, он был волосатым лейтенантом, а не лысым подполковником - и пойди угадай, какой столбняк прошиб их обоих… Особенно ее, семнадцатилетнюю тогда девушку…

Сейчас, на излете тридцать восьмого года жизни, была она, по внутреннему ощущению Шульмана, трагически хороша. Несмотря на ее безупречную физическую форму, легкость и, что ли, напевность поведения, ощущался в ней какой-то внутренний надлом, какое-то тайное страдание, по глубине сравнимое разве что с неисцелимой любовью или тяжелым недугом. И это тайное горение как бы подсвечивало облик Ланы изнутри, разверзая такие умозрительные глубины, что глядя на нее, Шульман жмурился.

Впрочем, в столь высокие эпические тона беззаботную Лану рядил, наверное, только Шульман. Остальные же мужчины, глядя на эту стройную загорелую шатенку с короткой стрижкой, необыкновенно лучезарной улыбкой и светло-серыми глазами, просто… тащились.

[к странице 6] [к странице 8]

страница [1] [2] [3] [4] [5] [6] [8] [9] [10] [11]

                  [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18]