[13]

У деревянного ограждения веранды остановилась спина подростка в жеваной майке черного цвета. Спина задрала голову в синей вязаной кипе и на всю улицу заорала: "Габи!"

- Фу, черт! Чуть пиво не расплескал! - сказал Тур. – Чего орешь, бродяга?

Подросток оглянулся на Тура, как, допустим, на муху, и ответом не удостоил.

- Видели? –Тур кивнул на подростка. – Просто окатил презрением... А что с ним будет, если я чихну?

- Габи!.. – заорал подросток снова.

- Как думаешь, - спросил Волков Шульмана, - Габи - это он или она?

- В смысле - Габриэль или Габриэла? – переспросил Шульман.

- Ставлю пиво на Габриэлу, - сказал Тур. – В противном случае сдадим его ментам. За хулиганство.

- Габи!!! - завопил подросток в очередной раз.

Окно на третьем этаже дома напротив вспыхнуло, рама взвизгнула, приотворилась и в проеме появилось заспанное лицо ребенка лет восьми.

- Габи! – заорал подросток. – Мать сказала включить бойлер, чтобы нагревался! Она скоро придет.

Мальчик кивнул и исчез. Подросток достал из кармана связку ключей, пропустил внезапный автомобиль, перебежал улицу и скрылся во дворе дома.

- Востоковато здесь у вас, - сказал Волков и потянулся.

- А чего ты хочешь? - ответил Тур. – Нормальные рыночные отношения. То есть – базарные.

- Дерьмо на дерьме сидит и дерьмом погоняет - вот что такое ваши базарные отношения. Нет просвета ни в этой жизни, ни в той. Кругом грязь и обман, интриги и заговоры. Жизнь среди тварей божьих – большая дешевка.

Эти слова мягким баритоном и немножко в нос произнес невысокий полный мужчина с обширной залысиной на темени, который – и это было заметно - изо всех сил пытался придать своему круглому и довольному лицу мрачное выражение.

- А-а-а-а-а! - в один голос крикнули Тур и Волков, а Шульман просто открыл рот и ничего не крикнул.

- А-а-а-а! – крикнули Тур и Волков еще раз.

Перед ними во всей красе стоял покойный Нуня Добзон, светлая ему память. На левом его плече, как обычно, болталась вездесущая видеокамера с большим профессиональным объективом, а на выпуклом животике уместилась туго набитая черная borsetta. Выглядел Нуня совершенно обычно, то есть, не совсем как мертвец.

- Кто это? – спросил Волков, указав на Нуню.

- Не знаю! - сказал Тур и перекрестился.

Добзон никак не отреагировал на этот странный диалог, но почему-то внезапно опустился на четвереньки и полез под стол. Все трое сидящих – Тур, Волков и Шульман – машинально поджали ноги.

- Я тут зажигалку обронил намедни, - пропыхтел он снизу. – Никто не находил?

- Zippo? – спросил Шульман и тут же удивился своему дурацкому вопросу.

- Какой, к черту, Zippo! – раздалось из-под стола. – Обычное дерьмо за пять шекелей.

- Ребята, это – Нуня, – сказал Шульман и указал пальцем вертикально вниз – в сторону Преисподней. – Гадом буду!

- Не верю! – крикнул Тур. – Его же закопали! Сам видел!

- Дерьмо, - отозвался Нуня, как из могилы. – Происки завистников.

- Ты же отравился! – Тур протянул лапищу и стал щупать Нуню за выступающую из-под стола анатомию. – Или опять спутал снотворное с противозачаточным?

- Перестань, щекотно! – мрачно сказал Нуня, задыхаясь выбрался на поверхность, выпрямился и вдруг расплылся в широчайшей улыбке, невероятно идущей его круглому и румяному лицу. – Думаешь, ты первый, кто меня сегодня щиплет?

- Ну-ка, садись, покойничек, - сказал Шульман, - рассказывай, что нового на том свете.

[к странице 12] [к странице 14]

страница [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11]

                  [12] [14] [15] [16] [17] [18]