[6]

Я зажмурился, отпил глоток и замер в ожидании реакции. Но ее не последовало. Не произошло ничего, буквально ничего! Я даже не ощутил никакого вкуса. Желудок вел себя мирно. Голова индифферентно сидела на плечах и только рука с маленькой рюмкой слегка подрагивала от напряжения.

– Браво! – разрядил обстановку Хемчик. – Вот вы и здоровы, милый мой!

Конечно, я ему не поверил, рассеянно попрощался и, выйдя на улицу, поспешил в ближайший бар. Я заказал двойную порцию коньяку, затем еще одну – и к вечеру был совершенно пьян и здоров. Чудесное исцеление состоялось, хотя ничего чудесного в нем не было. Профессор Хемчик просто снял психологический барьер. Какое-то время спустя, на одном из заседаний нашего клуба он признался, что угощал меня обычной водой из-под крана, а латинская фраза на картонной табличке означала: "Ослу нужны пища, груз и кнут".

Позже Хемчик позвонил и пригласил меня в Собрание. Со временем выяснилось, что он исповедует лечение "суксом" – так он называл секс с пациентками. Впрочем, это не столь существенно. Делиться своим счастьем он ни с кем не торопился, тем паче, что это грозило конфликтом с законом. Да и большинство его пациенток, на мой искушенный взгляд, никак не годились в объекты плотского вожделения, что Хемчика, однако, не останавливало.

Софи все еще нет. Набираю ее номер, выслушиваю текст Фредерика Бегбедера – Софи записала его под мою диктовку: "Если вы хотите пригласить  меня выпить, нажмите кнопку номер один. Если хотите пригласить поужинать, нажмите кнопку номер два. А если хотите жениться на мне, положите, пожалуйста, трубку".

Нажимаю кнопку номер два. Длинные гудки и снова автоответчик: "В данный момент абонент недоступен. Оставьте свое сообщение после гудка". Вот моя судьба: недоступна самая доступная из женщин.

– Время съесть антрекот, – говорит Юваль и тащит меня за столик. Я повинуюсь, потому что домой идти не хочется, меня все еще знобит, хотя двойная порция водки возымела некоторое действие. Мы располагаемся в полутемном углу зала, подзываем официанта. Юваль заказывает кусок мяса, я – овощной салат.

– Бережешься? – спрашивает он.

– И тебе рекомендую, – отвечаю я. – В твоем возрасте, братан, пора уже задуматься о правильном питании.

– Думай – не думай, – машет он рукой. – Не то, так это, не холестерин, так бабы...

– Не женитесь, да не женаты будете, – философски замечаю я. Юваль не понимает юмора, но согласно кивает. Он добродушен и безответствен, лишен каких бы то ни было точек зрения и всегда поддерживает собеседника, что бы тот ни говорил.

В баре появляется профессор Токовер под руку с молоденькой девушкой. Раньше здесь я его не встречал, хотя, помнится, настоятельно рекомендовал Собранию этот тихий бар с классической музыкой и покрытой теплым лаком стойкой. Токовер женат, и крайне странно, что в бар он заходит в такой компании. Его спутнице не больше двадцати пяти. Красива, стройна, белозуба, короткие волосы окрашены в рыжий цвет, в ушах изящные золотые серьги.

– Здравствуйте, Дан! – говорю я, когда они подходят к нашему столику. – Какими судьбами?

– Дочь прилетела из Америки, – отвечает Токовер, пожимая нам с Ювалем руки и указывая на девушку. – А супруга что-то неважно себя чувствует. Вот мы и решили немного развеяться вне дома.

Они присаживаются. Я смотрю на девушку и думаю о Софи.

Токовер, как обычно, чешет бородку и поправляет очки на переносице.

– Вообще-то нам лучше не видеться, – говорит он. – Подумают бог весть что...

Я непроизвольно оглядываюсь вокруг.

– Полагаете, за нами наблюдают?

– Не исключено, – говорит Токовер и тоже оглядывается.

– Вас уже вызывали на допрос? – спрашиваю я.

– Вчера, – отвечает он, и лицо его занавешивается неким подобием печали. – Бедный, бедный Руди!.. Он так и не дописал свою книгу...

– Книгу? – удивляюсь я. – Не знал, что он писал книгу. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Такой человек не мог не быть графоманом. Руди был из тех пресытившихся классикой книгоедов, которые до сих пор употребляют в письменной речи архаические фигуры вроде угольного ушка или булавочной головки, не отдавая себе отчета в том, что современный читатель ни иголки, ни булавки в своей жизни ни разу не видел и не имеет об этих предметах ни малейшего представления. А как вам такая формула: шито белыми нитками? Что шито? Какими нитками? Тьфу!..

[к странице 5] [к странице 7]

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15]