ДУХ И БУКВА
ИЗРАИЛЬСКОЙ
ПОЛИТИКИ

Европе надо было дожить до ХХ века, чтобы прийти к выводу, что познание бестолково.

Восток издревле жил с полным сознанием этого парадокса.

Европа мыслила, действовала, воевала, разочаровывалась.

Восток спал.

Европа открывала теорию эволюции и теорию относительности.

Восток молился.

«Европа - это могила Господа Бога. Самое точное и вместе с тем самое глубокое определение Европы. Сколько раз Господь Бог устремляется на завоевание Европы, столько раз Он умирает. Путь свой Он держит из Азии - Его естественной обители. Господь Бог рождается в Азии и умирает в Европе. Удивительно, что Господь Бог умирает столько раз? Ведь Он, как известно, бессмертен. Но смерть в Его жизни - всего лишь неприятный эпизод. Скорее удивляет то, что, что Господь Бог, признанный столькими людьми как Высший Разум, упорствует в попытке колонизировать эту смертоносную для Него землю».

Эти замечательные строки принадлежат перу Альберто Савинио (настоящее имя - Андреа Де Кирико), блистательному итальянскому писателю, художнику и музыковеду.

Никто из западных мыслителей нового времени не уловил сущность европеизма так точно. Только Савинио удалось выявить и оценить самое глубинное качество Европы - Европы, как понятия духовного, а не географического. Савинио был, пожалуй, самым ярким парадоксалистом нашего столетия, прекрасно понимающим, что рано или поздно любой парадокс становится неотъемлемой частью реальности.

«Социализм, как последнее проявление европеизма, уничтожил, вызвал распад тоталитарных опухолей - явлений неевропейских. Точно также уничтожит он любую новую опухоль. Он будет поддерживать Европу в состоянии распада - единственно здоровом состоянии».

«На полях неевропейцев, усеянных холмиками грудей, возвышается гигантский вздыбленный фаллос с торчащими по бокам усами в виде двух черных сабель. Посреди Европы, на изысканно-поджаром диване, в окружении удобных и безмолвных приборов, освещенный косым, рассеянным светом, дремлет Гермафродит».

В этом образе очень явно проступает художественно опосредованная несхожесть двух миров - Востока и Запада, возникшая в незапамятные времена всеобщей разобщенности и длящаяся до наших сверхкоммуникабельных дней.

Когда-то Советский Союз рассматривал своих восточноевропейских соседей, как мощный амортизирующий буфер на случай вероломного вторжения Запада. Примерно в том же качестве цивилизованная Европа рассматривает Израиль - на случай вероломного вторжения Востока. И в этом смысле положение Израиля чрезвычайно двойственно и противоречиво. Даже с внешней, сторонней точки зрения.

Если судить по составу и менталитету подавляющего большинства населения, мы - однозначно восточная страна. Но по интеллектуальной склонности, по политической ориентации - все-таки западная. Причем и восточность и западность Израиля сложились исторически, а не искусственно. Первое вытекает из чисто духовных начал и восходит, условно говоря, ко времени и месту создания священных текстов Торы. Второе обусловлено политическими обстоятельствами и связано с многочисленными исторически сложившимися еврейскими диаспорами.

Восточность Израиля духовна, как может быть духовен Восток. Западность - прагматична и интеллектуальна, как прагматична и интеллектуальна сама Европа.

Самое интересное в таком раскладе то, что две эти ипостаси не существуют раздельно. Они глубоко взаимосвязаны, переплетены, слиты. Их соединение представляет собой поистине гремучую смесь грубой категоричности и виртуозной изворотливости, религиозной одержимости и расчетливой уступчивости, звериного напора и панического страха.

Восток - оплот монолитности и целостности. Запад - логово разобщенности и распада. Полное слияние этих двух духовных ипостасей теоретически невозможно. Так же, как второе начало термодинамики не допускает существования perpetuum mobile, законы диалектики, да и вся историческая практика не допускают органического взаимопроникновения Востока и Запада.

Но Израиль эти доводы не убеждают и, поверьте на слово, никогда не убедят. Феномен Израиля (я имею ввиду и Израиль как государство, и Израиль как народ) в том, что он, в силу сложившихся обстоятельств, уже не может позволить себе оглядываться на теоретические установки.

Наука вырабатывает рецепты. История вырабатывает характер. А жизнь периодически доказывает человечеству превосходство характера над рецептами.

Если в прикладных науках человечество давно оставило бесплодные попытки добиться невозможного - добыть, к примеру, философский камень, то о политике этого сказать никак нельзя. «Астрология и алхимия отжили свое время и умерли естественной смертью, - писал Лев Шестов, - но оставили после себя потомство: химию, изобретающую красящие вещества, и астрономию, накопляющюю формулы. Так всегда бывает: у гениальных отцов рождаются дети идиоты. В особенности, когда матери бывают очень добродетельные, а на это раз мы имеем необыкновенно добродетельных матерей: общественную пользу и мораль».

Сущность Израиля складывалась веками и продолжает складываться до сих пор - но уже в заданном Историей направлении. В реальности эта сущность проявляется в том, что Израиль периодически предпринимает героические попытки сделать невозможное возможным.

Для любого другого государства, для любого другого народа подобные попытки окончились бы плачевно - если не абсолютным развалом и разрушением, то, во всяком случае, полной утратой былых позиций.

С Израилем дела обстоят иначе. От политической катастрофы Израиль спасает именно западная составляющая его характера. Именно в силу частичной своей западности Израиль, находящийся географически на кромке восточного котла, а политически - в самом его чреве, время от времени генерирует новые идеи, чем несказанно удивляет противную сторону.

Восток не привык удивляться и не умеет этого делать. Востоку чуждо внутреннее обновление, которое всегда сопутствует удивлению, познанию чего-то нового и неожиданного. Восток живет поступательно, прямолинейно, квиетично. Удивление, которым время от времени потрясает его Израиль, подобно короткому замыканию, мгновенному прерыванию в электрической цепи. Переваривая новую идею, Восток напоминает былинного богатыря, взирающего в замешательстве на чудо регенерации - Змея Горыныча, у которого на месте трех обрубков вдруг выросли три новые головы. Для богатыря не возникает вопроса: рубить Змея дальше или не рубить. Он рубит до полной победы или до полного изнеможения. Восток же впадает в некую оторопь и даже пробует обдумать сложившуюся альтернативу. Он пытается учиться. Особенно в последнее время. (Ученик из него, правда, совсем никудышный).

Идея - оружие обоюдоострое, имеющее свойство иногда - в чисто педагогических целях - убивать своего носителя. «Идея жива, покуда движется. Остановившись, идея разлагается и сеет вокруг себя смерть» (А. Савинио).

Израилю, очевидно, хорошо понятна эта сентенция. Каждая идея имеет свой ресурс. Когда она его вырабатывает, ее следует выбросить на свалку и заменить новой. Израиль, как опытный шофер-дальнобойщик, время от времени меняет положение сиденья, чтобы не заснуть за рулем и избежать лобового столкновения.

На смену концепции силовой безопасности приходит концепция взаимовыгодного обмена территорий на мир. И Восток в очередной раз удивляется. Более всего его поражает даже не абстрактная категория «мир», к которой он на протяжении столетий относился абсолютно индифферентно, а новое понятие «обмен».

Обмен с Европой? С Западом?! Change?!! «Ого!» - изумляется Восток и впадает от неожиданности в продолжительную прострацию, в течение которой палестинский лидер, известный ранее как главный террорист, получает Нобелевскую премию Мира.

Не берусь судить о том, изжила ли себя уже эта «новая идея» Израиля, выработала ли она свой ресурс удивления или еще сохранила порох в пороховницах. Но у меня нет никаких сомнений, что как только этот порох закончится, на смену морально устаревшей идее придет новая. Может быть, не такая внешне ухоженная, возможно, даже просто уродливая. Но придет. И удивит.

Смена идей в израильской политике не происходит механически. Идеи не вырабатываются по расписанию. Просто одна приходит в негодность и, образно говоря, начинает разлагаться и сеять вокруг себя смерть. В этом случае под давлением разного рода обстоятельств Израилю приходится менять траекторию своего политического движения, разворачиваясь иногда на 180 градусов.

И все-таки я не склонен представлять израильскую политику как непрерывную последовательность различных идей. Идеи - только форма политического движения. А источником и содержанием этого движения, на мой взгляд, является восточная одухотворенность Израиля.

Восточная одухотворенность ничего общего не имеет с одухотворенностью творческой. Ей чужды такие эмоции, как вдохновение, озарение, отвага, дерзость. Зиждется она на твердых социально-религиозных устоях, на вековых традициях и заповедях, и носит исключительно имманентный характер. Если творческая одухотворенность рождается в результате попытки человеческого разума овладеть Духом, то та одухотворенность, о которой я веду речь, напротив, является следствием полного и безоговорочного подчинения Духу.

Конкретно это выражается в целом комплексе «благих намерений», сопутствующих каждой новой идее. «Суверенное и независимое государство Израиль», «Безопасность еврейского народа», «Мир с Египтом», «Израиль должен быть расширен до пределов, указанных в ТАНАХе», «Трансфер арабского населения Израиля», «Великая алия», «Территории в обмен на мир», «Не двинемся с Голан!», - все эти лозунги - только словесное выражение восточной составляющей характера Израиля.

Западные политики манипулируют общественным мнением, выдавая свои амбиции за благие намерения, направленные на удовлетворение нужд частного гражданина - обывателя. Благим намерениям восточных политиков абсолютно чужды манипуляции. Они целиком и полностью вытекают из веками сформированных потребностей Духа народа и Буквы соответствующего священного текста. И теми и другими благими намерениями вымощена одна и та же дорога. Но не об этом сейчас речь.

Я вовсе не хочу сказать, что израильская политика идет на поводу у религиозных представлений или что она игнорирует интересы граждан. Это было бы глупо. Просто она творится властью, которая ощущает свой народ и свое государство, как собственное продолжение, а не наоборот. Причем совершенно не важно, какой ориентации эта власть - «правой» или «левой». Так происходит во всех восточных странах. И это, между прочим, одна из основных причин геополитического единства восточного мира.

Мне могут возразить, что, дескать, Израиль - демократическое государство, что генеральная политическая линия, по сути, выбирается всеобщим голосованием. Но ведь это вовсе не возражение, а только подтверждение моих слов. Более того, это - прекрасная демонстрация того, как формируется новая идея из совокупности сложившихся обстоятельств (смерть старой идеи) и из Духа и Буквы восточной одухотворенности. Личность политика в этом случае играет совсем незначительную роль. Его задача - сформулировать новое направление, а Дух и Буква направят голоса избирателей в нужное русло.

Закончить это эссе я хочу еще одним острым парадоксальным высказыванием Альберто Савинио: «Европейский человек «не теряет присутствия духа», даже если ему не хватает стимула абсурда; даже если ему не хватает стимула войны. (Война есть действие, доведенное до абсурда.) Более того: чтобы «загореться», европейский человек не нуждается ни в абсурде, ни в войне. А чтобы быть самим собой, ему не нужно и «загораться». Европейский человек воплощается полнее именно в состоянии невозгорания. Именно вне абсурда и вне войны европейский человек становится самим собой. Только европейский человек обладает этим свойством. Ибо только он является «цельным» человеком, живущим не за счет внешних раздражителей, а за счет собственной энергии, воли, разума. Только европейский человек не нуждается в идеологиях (религии, коллективной мистике и т. д.). Неевропейский человек (араб, азиат) существует не иначе как в состоянии горения. Лишь абсурд (Бог, верования, мифы, сказания) и война «воспламеняют», приводят его в состояние готовности. Радиоуправляемый человек. Если ему недостает внешнего излучения, он впадает в чисто вегетативное состояние. Странное впечатление (хотя после всего, что было сказано, ничего странного в этом нет) производит такой, скажем, народ, как арабы: после целой эпохи бурной активности они валятся на землю и столетиями дрыхнут на солнцепеке».

А теперь сложите воедино все, сказанное о европейском и неевропейском человеке, и получите человека израильского. Толпу израильтян. Народ Израиля. Израиль.

1995 г.