КРАСНЫЙ,
ЖЕЛТЫЙ,
ЗЕЛЕНЫЙ

«Вот что бросилось в глаза, товарищи, при чтении ваших еврейских газет, - сказал он. – Вас интересует только одно: кто и как отзывался о евреях. Для народа, пережившего тысячелетия, внесшего колоссальный вклад в мировую культуру, это мелко. Это напоминает Прибалтику, у народов которой, судя по нынешней политике, в истории не было ничего, кроме «русской оккупации». Стоять, товарищи, надо на собственной платформе!»

Что правда – то правда. Собственной платформы у нас нет. И это необходимо объяснить. Хотя бы для того, чтобы в очередной раз убедиться в парадоксальности (я бы даже сказал в трагикомической парадоксальности) нашего существования на Земле обетованной.

Еврейский народ действительно внес огромный вклад в мировую культуру, вклад, влияние которого на развитие и взросление человечества невозможно переоценить. Я не погрешу против истины, если скажу, что именно еврейский народ построил фундамент того грандиозного здания, которое принято нынче называть цивилизацией. По Л.Моргану, цивилизация - это ступень общественного развития, следующая за варварством. Энциклопедический словарь толкует цивилизацию, как синоним культуры, что в нашем случае также приемлемо.

Не буду настаивать на том, что цивилизация возникла с началом новой эры. Было бы некорректно связывать напрямую цивилизацию и христианство, забывая о культуре Древнего Египта, об Элладе и античном Риме. В то же время, священные еврейские тексты переводились на греческий и латинский языки, и именно из Греции они разошлись по всему миру, чтобы в конечном итоге завоевать его. Не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что Иосиф Флавий писал свои книги по-гречески, а Рим впоследствии стал столицей Священной империи, небесной кафедрой, с которой получали высочайшее одобрение и Игнатий Лойола, и Томас Торквемада.

Казалось бы, для человека, принадлежащего к такому заслуженному народу, для человека, чьи предки, по всей вероятности, были прототипами персонажей Священного писания, не может быть большего предмета для гордости. Но все, увы, не так просто. Самое парадоксальное заключается в том, что современный еврей этот самый «предмет для гордости»... отрицает.

Поразительно! Слово «Библия» звучит в среде израильтян почти ругательно. Причем, я говорю не только об ортодоксах. Бог с ними (тем более что Он, похоже, действительно с ними). Христианские ценности, возросшие и сформировавшиеся на базе Священного писания, априорно отрицаются современным еврейским сознанием, как неверные и неправедные. Культура, именуемая мировой, история, именуемая всемирной, цивилизация, именуемая (и не случайно) западной, - все это является тем раздражителем, который и формирует, что ли, тон современной израильской прессы.

Действительно, мелко рассуждать о том, кто и что сказал про евреев. Однако позволю себе заметить, что больше евреям рассуждать не о чем. Поскольку их, в силу «объективной гордости», гораздо в большей степени интересует, что говорят про евреев, а не что говорят евреям. Такая ситуация начисто исключает диалог, обратную связь, желание (да и возможность) ответить собеседнику по существу. Грубо говоря, содержание сплетни становится важнее, чем основания, на которых эта сплетня воздвигнута.

Я допускаю, что евреям по существу нечего ответить, скажем, иракскому или сирийскому диктаторам. Но неужели невозможен диалог с теми же американцами? Неужели важнее знать, что сказал их госсекретарь об Израиле, чем выслушать ее конкретные предложения и попытаться ответить на них серьезно, без обычной еврейской спеси? Неужели невозможно научиться отличать позицию от слова, содержание от формы, в которую это содержание облечено? Неужели трудно научиться провожать собеседника по уму, а не по одежке?

Один из депутатов кнессета не так давно заявил, что пора прекратить позорно называть Масличную гору Рас эль-Амудом. Мол, арабское название исконно еврейского склона унижает. Другой депутат считает, что преподавание английского языка в школах только развращает израильскую молодежь, приобщая ее к чуждой еврейскому сознанию культуре. Третий призывает пересмотреть и ужесточить Закон о возвращении, дабы обезопасить народ от тлетворного влияния гойской культуры (читай - проституции, наркомании, склонности к воровству, бродяжничеству, насилию и рок-музыке).

Вам такая ситуация ничего не напоминает? Правильно, напоминает. Времена холодной войны и железного занавеса. Но в Израиле, говорят, демократия. Вот и получается парадоксальное сочетание бытия и сознания, гремучая смесь тоталитарной морали и тотальной свободы (разнузданности) прессы.

Евреи завязывают узлы, а затем наблюдают за их развязкой. И в этих, казалось бы, бессмысленных действиях, есть определенная (хотя и не очень симпатичная) логика. Она заключается в том, что евреям необходимо, чтобы про них говорили. Не будет большим преувеличением сказать, что одна из составляющих гарантии существования Государства Израиль заключается в постоянном вентилировании вопроса, кто как отзывался о евреях. Такое поведение (не без определенных усилий со стороны американской диаспоры и конгресса США), как это ни печально, стало уже частью ментальности. Как отдельно взятого израильтянина, так и израильского народа в целом. Не сметь о нас забывать! Говорить про нас постоянно! А если кто умолкнет, то мы ему тут же напомним о себе тем или иным способом. Войной, например. (Иногда мне приходят в голову совершенно непотребные мысли: если бы не существовало палестинцев, Сирии, Египта, иранской угрозы, террористов, Ближнего Востока, то евреи все это выдумали бы. Марксова формула «жизнь есть борьба» достойна того, чтобы начертать ее на израильском флаге).

На перекрестках, сквозь которые устремляется в будущее еврейское государство, то и дело отказывают светофоры. Израильтянину не надо объяснять, что ослепший светофор - это трагедия. Но израильский полицейский-регулировщик (мыслящий заменитель светофора) - это уже катастрофа. Если неработающий светофор обещает всего лишь часовое прозябание в пробке, то регулировщик - это, как минимум, полтора-два часа потерянного времени. Светофор - неодушевленный плафон на палке. Регулировщик - вдохновенный блюститель хаоса, завязывающий наши транспортные потоки в такие узлы, которые не снились никаким Нью-Йоркам.

И хотя еврейские светофоры довольно часто дают сбои (то ли магнитные бури на них влияют, то ли международная обстановка, то ли сами полицейские отключают их в часы пик, дабы доказать рядовому израильтянину, что жизнь прожить - не поле перейти), я бы предпочел, чтобы на месте нашего премьер-министра все-таки стоял светофор. Дело даже не в том, что у светофора на один глаз больше. Просто светофору плевать на то, что сказали о нем вчера и что скажут завтра. Более того, ему безразлично будущее: а это - уникальное для деятельного израильского политика качество. Потому что, когда достоверно не знаешь дороги в завтра, лучше оставаться в сегодня (или, хотя бы, не тащить за собою все стадо).

Предвижу богатые аргументами и интонациями возражения. Самое неопровержимое из них будет звучать примерно так: «Болезненный интерес евреев к мнению о себе сформировался во второй половине двадцатого века. Холокост нанес настолько глубокую травму еврейскому сознанию, что породил массу психических комплексов, в том числе и этот...» Даже если бы я согласился с таким тезисом, то поставил бы ряд вопросов, которые сегодня ответов не имеют. Например. Зачем усугублять уже существующий комплекс? Зачем пускать болезнь на самотек, если это действительно болезнь? Почему нельзя усилием воли (коллективным усилием, если хотите) заставить себя взглянуть на мир ясными глазами светофора - без нервических эскапад и политических подоплек, без истеричного желания выдвинуться, чтобы заметили, крикнуть громче, плюнуть дальше, свистнуть пронзительней?

Пространство, в котором существует нынешний Израиль, ограничено и замкнуто. И хотя я далек от того, чтобы называть нашу общую страсть к чужому мнению клаустрофобией, все-таки определенный исторический «смысл» в этом есть. И спасибо Герману Гессе за то, что благоразумно заключил это неприятное слово в кавычки.

Ничего не попишешь - евреям нужна реакция. Реакция извне. На любой сигнал светофора: красный, желтый или зеленый.

1996 г.