______________________________________________

Действующие лица

Часть первая   [I] [II] [III] [IV] [V] [VII] [VIII]

Часть вторая   [IX] [X] [XI] [XII] [XIII]

VI.

Появляется Мудрик. Озираясь, пробирается к условной сцене. Убеждается, что в зале ни души. Видит разбросанные по полу гвоздики.

МУДРИК. Гм-м... Интересно... Они что, уже выход на бис репетируют?

Собирает цветы в букет и кладет на режиссерский столик. Затем выходит на авансцену – в луч света.

Сорок лет назад я написал пьесу о своей старости. Меня, знаете, вечно тянуло к старикам, всегда они казались мне непостижимыми людьми...
Меня воспитывал дед. Был он сапожником, и от него всегда пахло дратвой. Но был он еще и неординарным человеком, исполненным невостребованной доброты. Тяжелая это ноша – излишек добра, который некуда девать...
Дед научил меня видеть время. Не просто узнавать по циферблату, который час, а именно видеть, как оно течет и переливается, подталкивая своим напором тяжелые человеческие жизни... А потом время подтолкнуло деда - он умер, и я остался один.
После этого в каждом старике я стал угадывать несостоявшегося поэта. Ровно до тех пор, пока сам не состарился и не понял, что ничего поэтического и, тем более, непостижимого в старости нет. Она тяжела, черна и тревожна. Разве что... смерть. Но смерть-то, на поверку, в гораздо большей степени явлена молодости и зрелости, чем старости. И этот парадокс разрешить мне не по силам...
Вот Арсюша Листопад, мой драгоценный друг, всю жизнь боялся умереть. Но когда потерял жену, а потом похоронил и дочь, перестал... Не потому, что набрался отваги, и не из отчаянья. Просто он понял, что на фоне большой человеческой любви смерть теряет свое инфернальное обаяние и из ужасной, неотвратимой угрозы превращается всего лишь в приключение, в незначительный эпизод на финишной прямой...
Сорок лет назад я написал о том, что фраза «жизнь продолжается» – это самая отвратительная ложь на свете. Меня обвиняли в ретроградстве и декадентстве. Чуть было не дошло до измены родине. Но как-то пронесло, хотя пьесу так никто и не поставил.
«Поэт всегда несовременен, - писал я тогда. - Современный человек - это тот, который живет со временем, можно сказать: дружит с ним. А жизнь поэта, напротив, протекает в непрекращающейся вражде со временем. Поэтому современным человеком он не может быть по определению».
Кому такое могло понравиться? Мне предлагали идеи и сюжеты, похожие друг на друга, как пригородные электропоезда. Но я-то знал, что дальше околицы на них не уедешь. И никогда не пользовался транспортом, предпочитая ходить пешком: так я получал хоть какое-то право выбора. Всю свою жизнь я делал работу над ошибками, которые только собирался совершить. А затем, как классический растяпа, упрямо совершал их, зная, что поплачусь, но не извлекая ни малейших уроков.
Я написал много пьес. Дурных и милых, веселых и грустных. Был членом, лауреатом и кавалером. Но ни разу мне не довелось написать хотя бы строчку искренней и мятежней, чем в те далекие года…
Опыт хорош в науке и спорте. Но в духовной жизни опыт означает старость и маразм. Старики впадают в детство потому, что хотят исправить ошибки, совершенные ими еще на горшке…
Я никогда не знал, чем закончу ту или иную пьесу. Я вообще не знал, закончу ли их когда-нибудь, и, может быть, именно поэтому временами бывал счастлив. Очень, очень счастлив...

Появляется Листопад.

ЛИСТОПАД. Вот ты где! Я просто с ног сбился! Мотя, надо сматываться – сейчас сюда придут.

МУДРИК. Пусть приходят. Я – автор. В своем праве.

ЛИСТОПАД. Ты что, забыл? Ты же в состоянии сильного алкогольного воодушевления – твоя, кстати, ремарка. Давай, Мотя, возвращайся в гримерную, а после, когда, якобы, проспишься, придешь.

МУДРИК. Ремарка моя. Все ремарки в этой драме – мои. И вообще, все мое творчество состоит из одних ремарок.

Листопад берет Мудрика под руку и пытается увести.

Ремарка, Арсен, это нутро пьесы. Диалогами можно выразить только внешнее – идею, концепцию, мысль. Но нутро – никогда. Никогда в диалоге ты не выразишь того, что тебя по-настоящему переполняет. Неразделенную любовь, например. Или насморк. Это способна сделать только точная ремарка.

Берет с одного из кресел газету. Читает:

«Индукционный плавильный комплекс для выплавки меди и сплавов на медной основе позволяет отливать церковные колокола из цветного высококачественного сплава весом от восьми килограммов до семи тонн».

ЛИСТОПАД. Матвей, прекрати! Пойдем!

МУДРИК. Правда, безобразный текст, Арсен? А если сыграть его с ремарками?

Вырывает у Листопада локоть, выходит на авансцену и читает:

«Герой (почесывая причинное место). Индукционный плавильный комплекс для выплавки меди и сплавов на медной основе (слегка покашливает) позволяет отливать церковные колокола (меняет руку, которой почесывается, и несколько раз истово крестится) из цветного высококачественного сплава (всхлипывает, с трудом сдерживая слезы) весом от восьми килограммов (рыдает взахлеб) до семи-и то-о-о-н-н-н-н!» Не правда ли, совсем иной коленкор? А?

ЛИСТОПАД. Правда, Мотя, правда. А сейчас, давай, пойдем!

МУДРИК. Кстати, у меня возникла идея, как заработать большие деньги.

ЛИСТОПАД. Матвей! Перестань! Меня уже трясет от твоих идей.

МУДРИК. Но это совсем другая идея, Арсен! Ты знаешь, что Калача избрали председателем совета ветеранов?

ЛИСТОПАД. Ивана? Управдома? Но он же не воевал! Он, по-моему,  наш ровесник!

МУДРИК. Ну и что? Подмазал кого надо – и стал ветераном. У него там все схвачено.

ЛИСТОПАД. Ой, не связывайся с ним, Мотя. Ваня Калачев – человек нечистоплотный. Уж нам-то с тобой это известно лучше других. Мы-то его знаем как облупленного.

МУДРИК. Да причем тут это! Я и не собираюсь с ним из одного котелка уху хлебать. Понимаешь, под свою ветеранскую деятельность он получает некий бюджетик. А с тем, чтобы придумать, куда эти деньги потратить, у него обязательно возникнут проблемы. Как и у любого нормального человека, умеющего только воровать. Тем не менее, видимость активности ему создавать придется...

ЛИСТОПАД. И что же ты предлагаешь?

МУДРИК. У меня есть бизнес-план!..

ЛИСТОПАД. Мотя, ты сдурел!

МУДРИК. Я составил бизнес-план на издание совершенно уникального журнала. Ежемесячного. Общественно-политического и литературно-художественного. На мелованной бумаге и с картинками!

ЛИСТОПАД. Могу себе представить...

МУДРИК. Концепция такова. Журнал будет называться «На смерть товарищей». Девиз: «Иных уж нет». Содержание: некрологи, надгробные речи, творческое наследие усопших, мемуары, генеалогические древа, указы о наградах и присвоении званий (посмертно), фотографии на смертном одре, консультации гробовщиков, конкурсы на лучший памятник... Реклама от похоронных бюро, залов поминальных торжеств, культовых и обрядовых контор... Ну, как тебе?

ЛИСТОПАД (уволакивая Мудрика за кулисы). Потрясающе! Ветераны будут в восторге.

МУДРИК. Вот увидишь – мы на этом еще прославимся!..

Уходят.

Затемнение.

[к эпизоду V]        [к эпизоду VII]