|
|
|
[10]
– Я знаю,
зачем ты приехал! – повторила Лидия Сергеевна.
На этот раз Анатолий Миронович расслышал
ее слова и, разумеется, оторопел. Минуту он пребывал в столбняке, а затем кинулся
ощупывать пальцами свое лицо, будто хотел отыскать на нем выражение, которое
его выдало.
– Ты что, Лида? – просипел он не
своим голосом. – Окстись!
Лидия Сергеевна послушно
перекрестилась.
– Я денег тебе привез, – сказал
Анатолий Миронович все также сипло. – И еще инструмент для огорода. Там, в
багажнике.
– Избавиться от меня решил? – спросила
Лидия Сергеевна.
– Я? – вскинулся Анатолий Миронович.
– Ты что? Почему? Кто тебе сказал?
Лидия Сергеевна подошла к столу,
села напротив, положила на клеенку желтые морщинистые кулаки в цыпках, уставила
в Анатолия Мироновича ненавидящие глаза и молвила страшным голосом:
– Батюшка Растолкаев видел тебя в
конторе.
Анатолий Миронович озадачился.
Причем здесь батюшка? Причем здесь контора? Поразмыслив мгновение, он пришел к
выводу, что, пожалуй, зря испугался. И сразу же отлегло настолько, что он
неосторожно отвалился на спинку стула и вдавил в сиденье вторую ягодицу – в
унисон с первой.
– Ой! – ойкнул Анатолий Миронович,
вращаясь на стуле, как неисправная центрифуга. – И что?
– А то, что решил ты дачу мою продать.
И по миру меня пустить, – сказала Лидия Сергеевна.
– Дура! – морщась от боли в копчике,
заявил Анатолий Миронович. – Я тебе еще несколько соток подкупить хочу –
смежный участок продается. Для того в контору и ходил. – Он, наконец, нащупал
задницей удобную позу, уместился, и уже обычным серым голосом произнес: – А поп
твой – блудливый кобель! И наушник!
– Батюшку не трожь! – рявкнула Лидия
Сергеевна, но уже без ненависти. – Ты ему не ровня. И помни, что я все про тебя
знаю. Задумаешь подлянку – сразу донесу, кому след...
Она сжала свои желтоватые кулачки с
такой силой, что клеенка под ними поехала и сморщилась, выдержала паузу и
угрожающе спросила:
– Где деньги?
Анатолий Миронович вынул из кармана
мятый конверт и неуклюже бросил его на стол. Лидия Сергеевна хмыкнула, как-то
мстительно просветлела, сковырнула конверт с клеенки, грузно поднялась из-за
стола и пошла в комнату – считать. Лишь только исчезла она за косяком и зыбкий
шлейф пылинок сомкнулся и разомкнулся в ее кильватере, Анатолий Миронович
запустил руку во внутренний карман пиджака и выудил оттуда маленький фланелевый
мешочек с ядом.
С мертвой точки дело сдвинулось
только в конце лета, когда Анатолий Миронович уже свыкся с угрозой
разоблачения. Паника стала отпускать его на длительные периоды, иногда на несколько
дней и ночей, и он начинал потихоньку верить, если уместно так выразиться, в
порядочность Лидии Сергеевны. На даче он почти не бывал, а когда заезжал,
никаких особенно подозрительных намеков с ее стороны не улавливал.
И Курт, конечно, огорошил его, когда
явился в офис со словами: "Я по нашему общему делу". Анатолий
Миронович секунду потешил себя надеждой, что под "нашим общим делом"
подразумевается мебель, но Курт сходу внес надлежащие уточнения, пояснив
открытым текстом, что речь идет о запланированном убийстве известной им обоим
особы.
– Собирайся, поехали! – сказал он.
– Куда? – спросил Анатолий
Миронович.
– Куда надо, – небрежно ответил
Курт.
"Хам!" – подумал Анатолий
Миронович, рассовывая по карманам пиджака документы, ключи и телефон.
[к странице 9] [к странице
11]
|
