[1] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10]
[11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22]
[23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34]

[2]

ЭЛ. Это ты мне объявил бойкот с твоей чертовой работой, с твоей чертовой жизнью. Что ты теперь будешь делать? Пойдешь под суд? Учти, это будет без меня. Пусть тебе там отмерят срок по полной программе. А я, как только получу визу, сразу же свалю.

ОЛМАН. Заткнись! Никуда ты не свалишь. И никакого суда не будет. Сейчас нам надо быть вместе, как никогда.

ЭЛ. Вот именно – как никогда. Мы ведь никогда с тобой вместе по-настоящему не были. Все было как бы в шутку, как бы за пределами твоей настоящей жизни, где-то на обочине. Что молчишь?

ОЛМАН. Очки ищу. А, вот они, в вазе. Как я умудрился их туда сунуть?

ЭЛ. Я же говорю – маразматик.

ОЛМАН. Чаю принесешь?

ЭЛ. Сам принеси!

Бросает таблетки на стол и уходит.

ОЛМАН. Стерва!..

Идет к стене, выключает верхний свет. Возвращается к книге. Заставляет себя вчитаться. Берет карандаш, делает пометки. Где-то слышен звонок телефона и приглушенный разговор. Входит "первая" Эл с маленьким подносом, на котором стакан чая в подстаканнике и блюдечко с нарезанным лимоном.

ОЛМАН. Кто звонил, солнышко?

ЭЛ. Ты не поверишь: Лилиан прилетела! Звонила из аэропорта. Берет такси и двигается сюда.

ОЛМАН (деланно удивляясь). Лилиан – это кто?

ЭЛ. Это твоя дочь, Олман.

ОЛМАН. От какого брака?

ЭЛ. Если бы в твоих глазах не плясали черти, мне пришлось бы тебе напомнить, что твое бракоисчисление ограничилось цифрой "один". Как и мое.

ОЛМАН. Какая ты сообразительная, Элиот! А я все никак не могу посчитать. Сколько же у нас детей, милая? Надеюсь, ты рожала без остановки?

ЭЛ. Вот дурачок!.. Что-то у тебя слишком игривое настроение сегодня, Олман. Пора принимать лекарство.

ОЛМАН (мечтательно). Лилиан, наша маленькая дочурка Ли! Поздний цветочек! Родилась ровно двадцать шесть лет, четыре месяца и гм... шестнадцать дней назад. Доставила много хлопот акушерам и бедной мамочке. (Целует Эл руку). Кесарю – кесарево. (Хохочет). Но вылупилась, выросла, выучилась и... умотала за океан, бросив несчастных стариков на растерзание псам.

ЭЛ. Конечно... А кто ей изо дня в день вдалбливал в головку эту тривиальную мысль?

ОЛМАН. Про псов?

ЭЛ. Про заокеанский рай. Учись, девочка, трудись изо всех сил! Получишь степень – махнешь через лужу. Не в этом же болоте тебе прозябать!.. Вот и махнула.

ОЛМАН. Зато Лу остался.

ЭЛ. Лу мужчина. Ему за океаном было бы легче, чем Ли. Она ведь такая хрупкая.

ОЛМАН. И такая свежая. Апельсин! Знаешь, когда она была маленькой, мне иногда хотелось ее... как бы это сказать... очистить от кожуры и... слопать. Вместе с косточками.

ЭЛ. Нимфоман!..

ОЛМАН. А от Лу всегда пахло мочой и потом, даже в колыбельке. Одно слово – мужик.

ЭЛ. Твой мужик, между прочим, уже заместитель прокурора. И у него, между прочим, проблемы.

ОЛМАН. Это мои проблемы, а не его. Я говорил ему поступать на биофизический? Говорил. Перспективы радужные рисовал? Рисовал. А он пошел в юристы. И нет, чтобы стать нормальным адвокатом...

ЭЛ. Это у него наследственное. И запах, кстати, тоже. А теперь твое бестолковое прошлое может разрушить его карьеру.

ОЛМАН (напевает). Бестолковое прошлое, удалое и пошлое...

ЭЛ. Время собирать камни, Олман. (Берет со стола лекарство, вскрывает упаковку, достает таблетку и протягивает Олману). На, возьми. И запей чаем - он уже остыл.

ОЛМАН (напевает). Принял я таблеточку, обнял я нимфеточку... (Обнимает Эл за талию).

ЭЛ (ласково отстраняясь). Отстань, маньяк!..

Уходит. Олман несколько раз подбрасывает таблетку на ладони и вдруг с силой швыряет ее в дальний угол. Встает из-за стола, подходит к секретеру, открывает  потайную дверцу, извлекает пузатую бутылку коньяка, возвращается к столу, делает большой глоток из горлышка, закусывает долькой лимона. После этого, поразмыслив, открывает крышки трех чернильниц на письменном приборе, разливает по чернильницам коньяк и плотно закрывает их.

Слышен звонок и невнятный разговор. Олман торопливо двигается к секретеру и прячет бутылку.

Врывается "вторая" Эл с газетой в руках. Включает верхний свет.

ЭЛ (истерично). Доигрался, мерзавец!

Показывает газету. На первой полосе под огромным аншлагом "Wanted!!!" большой портрет Олмана.

Они уже задаются вопросом, когда тебя арестуют. Предполагают, что завтра, сразу же после допроса государственного свидетеля. Тебя разорвут на клочки, идиот! И нас вослед за тобой. Зачем ты вызвал Лилиан из-за океана? Мало ты ее насиловал в детстве? Ты всех нас насиловал, издевался над нами, пытал!.. Меня ты уже убил, можешь не сомневаться. Кто теперь на очереди? Дети? Лилиан и Лукас? Ты хочешь напоследок поплясать на их костях, да?

ОЛМАН (показывает на газету, развязно). Разрешите полюбопытствовать, мадам?

ЭЛ (подозрительно принюхиваясь). Что? Что я чую? Где она?

ОЛМАН. Кто? Вы кого-то потеряли, ваше высочество?

ЭЛ (срываясь на визг). Заначка где, подлец?

Отталкивает Олмана, бросается к столу и начинает выдвигать и потрошить ящики один за другим. Переворачивает бумаги на столе. Бросается к секретеру, сбрасывает какие-то документы и клочки на ковер, роется на полках. Ничего не находит. Олман берет книгу со стеллажа, безучастно листает, затем читает вслух.

ОЛМАН. Физиологические процессы в организме женщины подвергаются волнообразным колебаниям, максимальное напряжение которых приходится на самый конец предменструального периода.

ЭЛ (в слезах). Урод! Опять нажрался!.. Ненавижу тебя, слышишь! Ненавижу!..

Топчет  газету, пинает ее в направлении Олмана и выбегает вон.

ОЛМАН (передразнивает). Опять нажрался... Дура! Да я мечтаю об нажраться уже много лет.

Выключает верхний свет. Кряхтя нагибается, поднимает газету, расправляет, идет к столу, садится.

Тэк-с... Какие новости на свете белом?.. О! Кого-то разыскивают. (Рассматривает свой портрет). Знакомое лицо. И кто же это? Ну-ка, где тут подпись? Так... А, вот, ага... "Выдающийся писатель современности Патрик Олман в Голубом зале Стокгольмской ратуши во время банкета в честь нобелевских лауреатов", фото "Франс-пресс". (Хмыкает разочарованно). А я-то думал кто-то существенный... И что нам рассказывают про этого самого Олмана? Так-так... Гордость нации... Лауреат... Властитель дум... Миллионными тиражами... Ну, это мы пропустим. Так... Подозревается... Утечки информации... Тридцать семь лет назад... Был завербован... Свидетель Жозеф Гофмейстер сообщает... Гм... Гофмейстер... Кто такой? Ума не приложу... Смертная казнь... Ордер на арест еще не подписан, но... Гм...

Продолжает читать, бормоча  - и вдруг подносит газету к лицу, смачно в нее сморкается, комкает и бросает на ковер. Поглаживает себя по животу. Говорит строгим басом:

Приговоренный! Ваше последнее желание!

Отвечает дрожащим фальцетом:

 Разрешите напоследок отлить, ваша честь!

[к странице 1] [к содержанию пьесы] [к странице 3]